Напротив Кирочки и Аль-Мары, слегка робея, сидел симпатичный юноша лет восемнадцати-двадцати. Он почти ничего не говорил, слушая весёлое щебетание девушек и иногда воровато посматривая исподлобья то на одну, то на другую. На гладкой перламутровой поверхности столика перед Аль-Марой стояла крохотная чашечка эспрессо, перед Кирочкой — бокал свежевыжатого сока; молодой человек теребил лежащий перед ним гаджет в удивительно красивом резном чехле из тончайшей натуральной кожи, на ощупь нежной, как обратная сторона листа мать-и-мачехи…
— Роскошная вещь… — Кирочка ласково провела пальцами по поверхности чехла.
— Это подарок, — пояснил юноша, — от отца. Он владелец сети салонов-ателье кожаных и меховых аксессуаров «Рококо». Недавно у нас сменился основной поставщик кож, построили новый завод совсем рядом с Городом, на реке Исмунь, прежде мой отец заказывал кожи в Предгорье или за границей — выходило довольно дорого. А теперь, благодаря новому заводу наша прибыль ощутимо увеличится. Причем мы не только сэкономим на доставке: само сырье на этом заводе гораздо лучше, чем где-либо.
— А как же экология области? Я слышала, что кожевенное производство очень сильно загрязняет окружающую среду… — отметила Аль-Мара.
— Это досужие разговоры и бездарные подначки левых партий, которые уже не знают, чем плюнуть в успешный и честный бизнес! — сын кожаного барона легкомысленно отмахнулся, — Новый завод оборудован инновационной системой очистки сточных вод, там установлено пять степеней защиты. Я, правда, в этом не очень разбираюсь, но говорят, надежно…
— И отходы не будут сбрасываться в реку?
— Ну… — юноша смутился, — …Я ничего не могу сказать на этот счет. Мой отец закупает уже готовые кожи для пошива изделий, и об их производстве я ничего не знаю…
— Ладно, довольно уже об этом! — сказала Кирочка. И, незаметно подмигнув Аль-Маре, добавила. — Будем веселиться!
— Можно тебя на пару слов… — Аль-Мара встала из-за столика, жестом предлагая Кире следовать за собой.
— Мы в дамскую комнату… Скоро будем.
Юноша остался сидеть за столиком, уткнувшись в свой навороченный гаджет. Его полудетский склонённый профиль вызывал щемящее ощущение жалости и восторга.
Оказавшись в просторном помещении, отделанном поразительно чистым кафелем и зеркалами, Аль-Мара открыла кран и механически сунула руки под струю. Она выглядела недовольной и даже расстроенной.
— Да брось ты! Так переживать из-за какого-то завода… Их строили и будут строить. Этот не первый и не последний.
— Нельзя быть такой беспечной. Земля на границах Города в буквально смысле задыхается от отходов… Она не в силах всё это переработать. И с каждым годом количество мусора цивилизации не сокращается, а растёт! Искусственно синтезируемые материалы, полимеры, химические смолы… Вся эта гадость становится плотью нашей планеты, нашей плотью…
— Лесная ты моя… — вздохнула Кирочка.
— Ну да… — с жаром подтвердила Аль-Мара, — не могу я на это смотреть спокойно, когда реки загрязняют или лес мне кажется, что это моих друзей обижают! — рыжая приложила мокрые ладони к лицу.
— Я пойду, пожалуй, — добавила она тихо.
— Не обижайся, ты так ведёшь себя, как будто это я лично кормлю природу пластиком и стеклом, — Кирочка положила руку подруге на плечо.
— Да не в этом дело, — рыжая слегка повела плечом, как будто пытаясь вежливо спровадить оттуда подругину руку, — не только в этом…
— В чём же?
— Я так поняла, у тебя тут свидание, — Аль-Мара, глядя в огромное зеркало, безо всякой надобности провела щеткой по волосам.
— Ну и что? — Кирочка слегка нахмурилась.
— Музейный зал прямо, а не толчок, — задумчиво сказала рыжая, убирая щётку в сумку.
— Ты мне не ответила, — Кирочка достала пуховку и тоже безо всякой надобности провела ею по щеке, — чем тебя смущает моё свидание?
— Я тут лишняя, — ответила рыжая просто.
— Погоди, но ведь ещё так рано… Мне хотелось сперва как-нибудь развлечься втроём… В киношку сходить там, или на концерт… — в голосе Кирочки слышалось искреннее разочарование.
— Я чувствую себя неважно. Голова что-то болит. — Убрав косметику в сумку, Аль-Мара резко скрипнула молнией. В зеркале отразилось её поднятое немного побледневшее лицо.
Впервые Кирочка вообще не понимала, что происходит с подругой. Но что-то явно происходило; реакция рыжей была почти такая же, как прежде — на попытки поговорить о её романтическом прошлом, о первой любви… Кирочка принялась вспоминать, что могла она не так сказать за столом, чем ненароком задела Аль-Мару за живое… И вдруг её осенило:
— Он что, понравился тебе? — голос Кирочки прозвучал удивленно, перед её внутренним взором мелькнуло склонённое свежее личико сыночка кожаного барона; несмотря на весь тот калейдоскоп соблазнов, от которого рябит в глазах, который жизнь всегда предъявляет «золотой молодёжи», этот юноша был так трогательно застенчив, в нём не было ни капли напускной небрежности в общении с девушками, какую обычно допускают такие богатенькие симпатичные парни, он прилежно учился, много читал, обходил за версту модные клубы, и чуть-что заливался краской…
— Я угадала? Он ведь так похож на…
Аль-Мара остановилась, не оборачиваясь. Но даже по её пышным рыжим волосам, по милым полным рукам, по спине, по складкам юбки можно было без труда прочесть ответ.
— Не говори… — воскликнула рыжая, внезапно повернувшись и схватив Кирочку за запястье.
— Прости, — сказала Кирочка. От мелькнувшего в глазах подруги отблеска неощутимого внутреннего взрыва ей стало немного не по себе.
Но она пересилила себя и сделала движение, чтобы обнять подругу за плечи:
— Хочешь, я тебе его уступлю? Подарю? Сколько их ещё будет. Не он первый, не он последний…
На лице Аль-Мары изобразилось изумление, но вместе с тем оно просветлело:
— Нет, что ты, не стоит… Это слишком… Он ведь тебя пригласил… Кроме того, может, я ему не приглянулась…
— Да брось ты! Он, по-моему, на тебя даже больше смотрел! — Воскликнула Кирочка, воодушевившись тем, что напряжение между ею и подругой наконец разрядилось… — Ты же такая красавица…
— Правда? — взгляд Аль-Мары потеплел, губы чуть дрогнули, выпустив в мир робкую, незавершённую улыбку, — …Но всё равно это не совсем честно… — добавила она с грустью, — Я не могу…
— В таком случае, — глаза Кирочки лукаво блеснули, — …давай его поделим! Пополам. Мы ведь настоящие подруги, верно? — она подмигнула.
— Ну… — Аль-Мара замялась, на нежных круглых щеках её едва заметно проступил румянец, — Это же не шоколадку на две части разломить…
В этот момент в дамскую комнату зашла нездорово тощая уборщица-мигрантка на которой мешком болталась синяя форма с нашивкой клининговой компании. Глухо громыхая пластиковым инвентарём, она начала протирать и без того идеально чистое зеркало. Продолжать при ней начатый разговор подруги не решились.
— Пожалуй ты права… Живой человек всё-таки… — задумчиво проговорила Кирочка, положив пальцы на ручку двери, — но я не хочу, чтобы между нами была тень. Давай тогда уйдём вместе.
Уборщица смотрела на них в зеркало, наверное, втайне ненавидя. Вот они какие, молодые, красивые, богатые. Но выглядело это так, будто она просто делает свою работу. Тряпка со скрипом двигалась по зеркальной поверхности.
— Спасибо, — сказала Аль-Мара с чувством.
Когда они вышли, уборщица положила тряпку и принялась, глядя в большое «буржуйское» зеркало, неторопливо поправлять свою косынку.
2
Крайст выглядел озабоченным.
— Мне сообщили, что возле границы Города, на берегу реки Исмунь сегодня ранним утром было найдено тело русалки. Его обнаружил местный рыболов. Понятно, что на место происшествия тут же подоспели нужные люди, и, слава богу, удалось избежать широкой огласки. Но, тем не менее, газетчики пронюхали, что здесь пахнет жареным. На берегу Исмуни до сих пор ошиваются репортеры. За расследование инцидента взялись спецслужбы, вызвали биологов, уфологов, еще каких-то товарищей своих… Но это ведь, очевидно, не их профиль. Генерал Росс считает, что нам следует вмешаться.
Кирочка пила кофе. Великолепный ароматный сырный круассан лежал перед нею на блюдце…
— Свежая выпечка? — Крайст потянул носом, — Похоже, кто-то хочет в скором времени начать пользоваться грузовым лифтом вместо обычного… Или поделиться со мной…
Не успела Кирочка метнуть ответную колкость, как Билл уже махом откусил половину круассана и бесцеремонно запил его соком из стакана Аль-Мары. Кирочкино лицо презабавно вытянулось, рот приоткрылся, она хотела что-то сказать… Вероятно, резкое. Или даже обидное. И выглядела при этом как ребенок, который собрался плакать. В душе Крайста неожиданно для него самого разлилось умиление.
